Ильм (вяз)

Вера Бегичева

Просто дерево

«Вяз прекрасен в лесу», — утверждал римский поэт Вергилий, перечисляя в «Буколиках», где какое дерево наиболее привычно и особенно радует глаз. «Каждое место имеет свой атрибут, одно присутствие которого является знаковым», — комментирует этот перечень Паскаль Киньяр. Иными словами, знаковый атрибут леса — вяз, одно из деревьев, создающих основу его зеленого массива. «Из-под дуба да из-под вяза», — поется о лесе в русской народной песне. 

Это дерево не является чем-то из ряда вон выдающимся, оно — одна из краеугольных основ повседневной жизни народов умеренного и тропического пояса Северного полушария нашей планеты и как таковое почиталось с древнейших времен. Дома из бревен вяза находят археологи при раскопках неолитических поселений. Советы, как пересаживать и растить вязы, когда их лучше рубить, содержатся в трудах древних римлян — Марка Порция Катона, Колумеллы, Плиния Младшего.

Древесина вяза ценится за прочность и красоту, необычную текстуру: с желтовато-белой заболонью и темно-бурой сердцевиной. «Она на диво крепка, упруга, вязка, тверда и вековечна», — отмечает ботаник С.Красиков. Ее легко обрабатывать, она не загнивает в воде и потому используется в строительстве, мебельном и столярном производстве, машиностроении, подземных и подводных коммуникациях, судостроении. «Если достойной ты ждешь от полей божественных славы, для рукояти в лесу присмотрев молодую вязину, изо всех сил ее гнут, кривизну придавая ей плуга», — советует Вергилий в «Георгиках».

На Руси из древесины вяза делали братины, ковши, чаши, ложки, спицы, посохи. Монастырские живописцы особенно отличались в изготовлении и росписи таких поделок. В Кирилло-Белозерском монастыре под Вязниками была изба токаренная для производства деревянных посохов, кочерег, точеных сосудов, ложек и иной столовой утвари. Кирилловские ложки славились по всей России и стоили, в отличие от прочих, не 11, а 20 алтын за сотню. В Кирилло-Белозерской летописи встречаются упоминания об этом виде монашеского послушания. Есть, например, запись о том, что в 1562 году, при Иване Грозном, крестьяне свезли в монастырь вязовых отесков на 104 чаши!

Североамериканские индейцы ирокезы делали корьевые лодки из коры вяза. В измельченном виде она использовалась в кожевенном деле — для дубления кожи, и в народной медицине — при ожогах и для лечения глаз.

Общеславянское название этого дерева вяз/ваз/вьяз — «от глагола вязать, поскольку лыко этого дерева было гибким и могло применяться в этом процессе», — указывает лингвист М.Фасмер. А по В.И.Далю — еще и потому, что дерево вязина, вязовина, вязник, вяз — «одно из самых гибких, из которого делаются вязки, ободья, полозья».

О значимости в крестьянском хозяйстве вязовой коры и луба говорит и другое его славянское название — берест, родственное имени березовой коры бересты (от др.-инд. бхуриас — «светлый, сияющий»). И еще одно — ильм/илем/илим (от индоевропейского вельм — «рвать, драть, совлекать» и валка — «лыко»).

В марте—апреле, до появления листьев, на ветках вяза расцветают маленькие цветы, собранные в соцветия-пучки, — ценные медоносы. А в мае—июне созревают плоды-крылатки с семечком в центре — миниатюрные «летающие тарелки». В старину их заготавливали на корм коровам, свиньям, лошадям. А китайские кулинары готовят из недозрелых плодов вяза изысканные экзотические салаты — вкусные, питательные и полезные.

Любовь под вязами

В «Метаморфозах» Овидия слушать песню Орфея вместе с людьми и зверями приходят деревья — «и винограда лоза, и лозой оплетенные вязы»: в античности и средневековье виноград выращивали, привязывая или к подпоркам, или к вязам, так что осенью с веток вяза, из его листвы свешивались спелые гроздья золотистого винограда. Оттого дерево это у греков и римлян было посвящено богу виноградарства и виноделия Дионису-Вакху. 

Вязы, оплетенные виноградной лозой, римские крестьяне в шутку называли «женатыми» (maritae), уподобляя их симбиоз брачному союзу, отчего вяз почитался и в культах божеств любви и брачных уз — Афродиты-Венеры, Эрота-Купидона, Гименея.

У англичан еще в шекспировскую эпоху выражение «вяз и виноградная лоза» (elm and vine) стало крылатым и обозначало верных любовников.

 Так пальцы вяза

 Корявые плющ (у Шекспира: vine, виноград. — В.Б.)

 женственный сжимает.

 Как я люблю тебя, как обожаю! —

восклицает королева фей Титания, обнимая ткача Основу («Сон в летнюю ночь»). 

 Мой муж! За твой рукав я уцеплюсь,

 Мой крепкий вяз! Лозою обовьюсь

 Вокруг тебя, чтоб мощь твоя и сила

 И мне, бессильной, крепость сообщила,

 И разделить что может нас с тобой? —

вопрошает верная Адриана в «Комедии ошибок». 

В драме классика американской литературы Юджина О’Нила «Любовь под вязами» (1924) два вековых вяза, нависающие над фермой Кэботов, прикрывая ее своими ветвями, — символ мучительной раздвоенности героини и обуревающих ее страстей, стихийного, оргиастического начала, изначально заложенного в женской природе, по мысли драматурга: «Кажется, что они защищают и одновременно подчиняют его (дом. — В.Б.) себе. В их облике есть что-то до ужаса человеческое — мрачное, ревнивое, всепоглощающее, разрушительное. Они гнетуще нависают над домом». Героиня говорит, что неотступные желания, обуревающие ее, — как «они, эти вязы».

О доблестях, о подвигах, о славе

В мифологических представлениях греков вяз символизировал мужское, героическое начало. С прекрасным юношей Ликидом сравнивает «вяз лесной» пастух из «Буколик» Вергилия. В Греции популярно было мужское имя Птелеон («вязовый»). 
«Он погребен во Фракийском Херсонесе, около города Элеунта, — пишет, основываясь на античных источниках, Роберт Грейвс о греке Протесилае — участнике Троянской войны. — Ему оказывают почести как герою. Высокие вязы, посаженные нимфами, стоят внутри священного участка и отбрасывают тень на могилу. Ветви, обращенные в сторону лежащей за морем Трои, рано покрываются листвой, но вскоре опадают, а ветви с противоположной стороны еще зеленеют в зимнее время. Когда вязы вырастают настолько, что забравшийся на верхушку человек может разглядеть стены Трои, они начинают сохнуть, а им на смену от корней пробиваются новые ростки». 

Греки сажали вязы на могилах героев, веря, что кора и листья таких деревьев обретают особую целебную силу. Считалось, что в дерево, посаженное на могиле, переселяется душа умершего героя, продолжая в его обличье свою земную миссию защитника и покровителя, ритуальной ипостаси божества.

«Вязы богаты листвой», — пишет Вергилий. «Листву вязовую срезай своевременно, складывай ее, пока она не пересохла, на корм овцам и волам», — наставляет Катон. Не только в Италии, но и в Индии и Тибете скармливали скоту листья и молодые ветви вяза. Да и люди в голодное время не брезговали ими. «Инии же мох едаху, сосну, кору липову и лист ильм, кто что замысля», — сообщает древнерусская Никоновская летопись под 1230 годом.

Именно с листьями вяза связана самая таинственная из легенд, сложенных о нем в Древней Италии.

Дерево сновидений

В преддверии загробья, «в царстве бесплотных теней», пишет Вергилий в «Энеиде», 

 Вяз посредине стоит огромный и темный, раскинув

 Старые ветви свои; сновидений лживое племя

 Там находит приют, под каждым листком притаившись.

Не случайно Гомер называет сновидениями, «сонными мечтами» души умерших, посещающие живых, и с «листьями в лесу» сравнивает сновидения римский поэт Овидий в поэме «Метаморфозы»: в народных представлениях «зелень деревьев считается местом обитания невидимых душ», — отмечает этнограф С.М.Толстая. 

В историческое время римляне верили, что души их умерших предков лары обитают в святилищах-ларариях: и в домашних, семейных — ящичках с фигурками родовых ларов, и в придорожных, компитальных (от лат. компита — «перекресток»), общих для сельской округи помещениях, где каждый глава семьи развешивал изображения своих ларов в виде кукол или шерстяных шаров.

В древнейшую эпоху эти изображения развешивались на ветвях священного дерева вяза; с этого дерева тени умерших во сне приходили к живым, принося им радостные или зловещие сновидения, в зависимости от того, каким был человек при жизни — добрым или злым, и кем соответственно стал — добрым духом ларом/маном или злым ларвом/лемуром. Чтобы задобрить последних, римляне приносили им жертвы в праздник Лемурий, а добрых ларов благодарили жертвами в праздник Компиталий.

Во времена Вергилия обычай украшать фигурками умерших священные вязы отошел в область полузабытых преданий — недаром свое «дерево сновидений» поэт поместил не в мир живых, а в подземное царство, в мир безвозвратно ушедшего былого… 

Патриарх лесов

Священными деревьями вязы были не только у древних обитателей Италии. У южных славян, сербов и болгар, огромные вязы, в высоту достигающие 40 метров, почитались как записы в тех селах, где не было церкви: на коре такого вяза-записа вырезался крест, и священник совершал под ним богослужения, крестил, венчал, отпевал. 

В валлийской поэме «Битва деревьев» (IХ—Х вв.), приписываемой древнему барду и магу Талиесину, говорится: «Мохом обросший вяз не в силах был сдвинуть корни и плелся в хвосте, пугая врагов кряхтеньем и скрипом». «Вяз (llwyf) на Британских островах считался символом старости», — комментирует кельтолог В.В.Эрлихман. Еще бы, ведь иные из этих исполинов доживают до 600 и более лет!

Вязы-долгожители издавна использовались как ориентиры при зарывании кладов. «— Где было солнце? — Над дубом. — Где была тень? — Под вязом. — Сколько надо сделать шагов? — На север — 10 и 10, на восток — 5 и 5, на юг — 2 и 2, на запад — 1 и 1 и потом вниз», — записал в ХVII веке приближенный короля Карла I Стюарта, и с помощью этого пожелтевшего, выцветшего листка сыщик Шерлок Холмс в ХIХ веке нашел сокровище в подвале старинного замка («Обряд дома Месгрейвов» Артура Конан Дойла).

Древо Жизора

Самый знаменитый из всех исторических вязов рос некогда в северофранцузской провинции Нормандии, между селениями Жизор и Три. 

«На землях, прилегавших к крепости Жизор, — пишут М.Бейджент, Г.Ли и Г.Линкольн в своем нашумевшем бестселлере «Святая Кровь и Святой Грааль» (1982), — раскинулся луг, так называемое Священное Поле. Согласно средневековым хроникам, это место почиталось еще с дохристианских времен. Посреди Священного Поля стоял древний вяз. Утверждали, что ему 800 лет и что девять человек, взявшись за руки, едва могли обхватить его ствол».

Это дерево называли Вязом Мира: под его развесистой, тенистой кроной традиционно встречались и вели переговоры английские и французские короли.

В августе 1188 года во время одной из таких встреч между их телохранителями возникла потасовка из-за случайно пущенной кем-то стрелы. Англичане уехали, прервав переговоры, «и французский эскорт обратил свой гнев на старое дерево, — рассказывает историк Режин Перну. — Толстенный ствол посекли в щепки, так что от вяза ничего не осталось».

Французский король Филипп II Август был недоволен случившимся, и недовольство его объяснялось отнюдь не соображениями экологии. Почитание священных деревьев было распространено среди французских крестьян. По стране поползли суеверные слухи. Когда год спустя умерла любимая жена Филиппа, королева Изабелла Фландрская, и впоследствии, когда вторичный брак с Ингеборг Датской долгие годы не мог совершиться из-за внезапно постигшей короля импотенции, а третий, с Агнессой де Мерани, заключенный при жизни второй жены, стал причиной отлучения Филиппа Августа от Церкви, всякий раз подданные усматривали в его бедах Божью кару за бездумное уничтожение святого дерева.

Со временем эта история обросла легендами. Говорили, что в сражении с англичанами за Жизорский вяз участвовало пять французских армий!

Простые люди не верили, что подобное святотатство могло совершиться просто так, по недомыслию. Они усматривали в этом происки сектантов и еретиков. Жизорский кюре Робер Денио утверждал в 1629 году, что в гибели Жизорского вяза виновны… розенкрейцеры, орден которых был будто бы основан в Жизоре в том же 1188 году.

Известный исторический мистификатор Жерар де Сед в 1962 году выдвинул идею, развитую уже в наши дни Бейджентом, Ли и Линкольном — и Дэном Брауном в «Коде да Винчи». За кулисами «рубки вяза», по его мнению, стояли тамплиеры и тайно управлявший ими Сионский приорат, основанный потомками Иисуса Христа и Марии Магдалины!

В романе Александра Сегеня «Древо Жизора» (1996), развивающем эту идею, Жизорский вяз был якобы посажен потомками Христа и Магдалины вскоре после захвата и разграбления римлянами Иерусалима в 68 году, а под ним, в глубоком подземелье, будто бы поныне хранятся зарытые сокровища древних израильских царей…

Ульмская ночь

Знаменитый священный вяз рос в языческие времена в Германии, на берегу Дуная, где в наши дни стоит город Ульм (нем. «вяз»), известный по письменным источникам с 854 года. На месте его языческого святилища в 1377—1529 годах был построен прославленный пятинефный Ульмский собор, самый большой в Германии после Кельнского, — шедевр немецкой готики. Там, где в стародавние времена одиноко высился посреди священного поля исполинский вяз, устремляет к небесам свой увенчанный крестом шпиль 162-метровая Ульмская соборная башня — самая высокая церковная башня в мире. 

Некогда на земле Ульма под кроной вещего вяза видели пророческие сны жрецы кельтов винделиков, а со II века — германцев. С приходом христианства Ульм своей загадочности не утратил. Вещие сны, слетавшие к его былым насельникам с ветвей огромного дерева, с исчезновением последнего не покинули этот зачарованный край. Они по-прежнему удостаивают избранных своим посещеньем.

Ночь на 10 ноября 1619 года вошла в историю мировой философии, математики, физики и естествознания как Ульмская ночь. Осенью 1619 года 23-летний Рене Декарт, французский дворянин, сражавшийся добровольцем в армии германского императора Фердинанда II, отпросившись в отпуск из полка, приехал в Ульм. И в дневнике его появляются записи: «10 ноября 1619 я нашел основания чудесной науки», «меня озарил свет удивительного открытия». В письме к знакомому в марте 1620 года он писал: «Я увидел не знаю какой свет сквозь хаос моей науки, и с помощью этого света я думаю, что смогу рассеять самый густой мрак».

Позднее он подробно описал в дневнике, как в ту ночь ему снились подряд три удивительных сна. В первом он видел себя обессиленным, гонимым бурей и ищущим в церкви спасения от непогоды; во втором услышал громоподобный глас и узрел вокруг себя огненные искры; в третьем взял с полки томик поэта Авсония, раскрыл и прочел слова: «По какому жизненному пути я последую?»

Так молодой повеса, искатель приключений, автор пособия для начинающих дуэлянтов нашел себя и впоследствии стал универсальным гением, совершившим грандиозный переворот в философии, естественных и точных науках. Какие научные и философские истины ему открылись в ночь Ульмского озарения, до сих пор спорят его биографы.

А ровно 270 лет спустя, 14 марта 1879 года в Ульме, в семье владельца магазина электротехнических товаров родился мальчик, которому суждено было произвести в мировой науке не менее сокрушительный переворот. Звали его — Альберт Эйнштейн!

В скверике под вязом

У Вергилия вяз — знаковый символ леса, а в поэзии новейшего времени он — узнаваемая примета большого города: в наши дни вязы используются не только как лесная и противоэрозионная порода, но и для городского озеленения. Их сажают в парках, скверах и просто на улицах, на газонах. Неприхотливый, не требующий особого ухода вяз выживает в загазованном воздухе столичных мегаполисов и не создает проблем его обитателям, страдающим аллергиями, скажем, на тополиный пух или на сильные, резкие цветочные запахи. Он так вписался в облик больших городов, что его не замечают в столичной суете, — лишь острый взгляд поэта выхватывает и запечатлевает его. 

«Я люблю этот город вязевый», — сказал о Москве Сергей Есенин в 1923 году.

«Осень ранняя развесила флаги желтые на вязах», — на таком фоне развивается «городской роман» героини петербургского стихотворения Анны Ахматовой 1911 года.

А петербуржец Александр Кушнер в шелесте листвы этого самого неприметного, примелькавшегося из городских деревьев расслышал Вышний, Горний глас:

 Бог, если хочешь знать, не в церкви бедной той

 С подсвеченным ее резным иконостасом,

 А там, где ты о Нем подумал, — над строкой

 Любимого стиха, и в скверике под вязом… 

http://altengland.ucoz.ru/publ/23-1-0-27